Необходимо сказать и о сущности столь важных внутрисубстанциональных феноменов как отрицание и отрицание отрицания, поскольку именно процесс непрерывного внутреннего отрицания, т.е. самоотрицания, находится в основании самодвижения субстанции.

Данная проблема в советской философии конца 70-х, начала 80-х годов прошлого века привлекала к себе довольно пристальное внимание.[1] В указанных сборниках вопросы отрицания и противоречия рассматриваются достаточно подробно, но к какому-либо общему (а, главное, применимому в философской практике) результату участники обсуждения так и не пришли. Но по-иному и быть не могло, поскольку затронутые проблемы рассматривались предельно абстрактно, как узкий частный вопрос, вне связи с общей проблемой самодвижения и, главное, почти без упоминания (и, тем более, выяснения сущности) того, что, собственно, является субъектом самодвижения – субстанции.

И хотя авторы выступлений часто упоминали имя Гегеля, но трактовали они его идею внутренней отрицательности и противоречивости как механизма самодвижения сугубо формалистически – как некую застывшую в себе и неизменно повторяющуюся в следующих друг за другом циклах триадичность.[2] Пресловутая триадичность, – «тезис – антитезис – синтез», – являет собой не что иное, как совершенно абстрактную и довольно примитивную формулу, совершенно не проникающую в суть и не представляющую в истинном свете гегелевского живого самодвижения как такового. Сложнейшая игра противоречивого взаимодействия отрицаний и рефлексий сведена к формально-логической фразе – как следствие диалектика умерла.

При этом в ущерб гегелевскому духу понимания самодвижения совершенно игнорировалась суть отрицания как внутренней рефлексии (саморефлексии) и гипостазировалось её внешнее выражение, форма, механистичность как самого отрицания, так и перехода от отрицания к отрицанию отрицания. Не мудрено, что на этом пути была высказана мысль и о том, что пресловутая триадичность может и не соблюдаться.[3] Что это как не полное непонимание мысли Гегеля? Ещё шаг в этом направлении и можно было бы отвергать диалектику как таковую.

Совершенно очевидно, что на пути исследования феномена отрицательности как некоего абстрактного, безразличного к условиям его протекания процесса и игнорирования сути того, что является субъектом самодвижения, истины не достичь.

Но прежде обратимся к Гегелю – возьмём, согласно совету М.А. Лифшица, у него урок.

Вот что Гегель говорит о становлении и прехождении бытия и ничто друг в друга: «Они не снимают друг друга, одно внешне не снимает другое, каждое из них снимает себя в себе самом (an sich selbst) и есть в самом себе (an ihm selbst) своя противоположность».[4]

Повторим – «каждое из них (из сторон противоречия. Прим. наше – А.П.) снимает себя в себе самом и есть в самом себе своя противоположность (Выделено нами. – А.П.)».

Т.е. каждая сторона (момент) противоречия внутри себя также противоречива и это противоречие снимается в новом качестве, поскольку снятию подлежит только то, что отрицает себя внутри себя, т.е. противоречиво внутри себя.

Но каким образом каждая сторона становится внутри себя противоречивой? Только по причине наличия в диалектическом отношении феномена рефлексии – каждая из сторон диалектического (и только диалектического) противоречия рефлексирует другую и таком образом внутри каждой из сторон возникает внутренняя противоречивость себя и рефлектированного – «своего иного».

Только теперь каждая из сторон, содержащая внутри себя отрицание отрицания («себя» и «своё иное»), способна к дальнейшему движению – они снимают себя (отрицают отрицание) как внутренне противоречивые в новом качестве, а в их неразрывности обе стороны как целое также являют собой новое качество, снявшее в себе прежнее состояние. Т.о. в итоге обе стороны сняты в единстве: «Этот результат есть ставшее спокойной простотой единство бытия и ничто. Но спокойная простота есть бытие, однако бытие уже более не для себя, а бытие как определение целого».[5]

Ещё раз подчеркнём – отрицание и отрицание отрицания существуют не только как отношения между сторонами явно представленного диалектического противоречия, но и (и это главное) как отрицание и отрицание отрицания, возникающие (существующие) одновременно в каждой из сторон (моментов) этого противоречия. При этом отношение отрицания в каждой из сторон есть отношение между «собой» и «своим иным», которое является рефлексией другой (иной) стороны противоречия. «Своё» и «своё иное» взаимно отрицают друг друга и это отношение внутреннего отрицания (отрицания отрицания) есть потенциал движения противоречия отмеченных сторон к своему разрешению – происходит дальнейшее движение отрицание отрицания – снятие^[6] внутреннего противоречия каждой из сторон в новом качестве и, как следствие, снятие противоречия в целом – возникает, становится (вспомним гегелевское становление) новое, также внутренне противоречивое, состояние.

Т.о. каждая сторона противоречия вследствие своей внутренней противоречивости снимает сама себя в новом качестве – вот суть самодвижения субстанции – и только потому тем самым и обе стороны как целое, как субстанция, снимают себя в новом качестве, также внутренне противоречивом. Именно так и происходит самодвижение в целом.

Поскольку стороны противоречия сохранили себя в новом, изменённом состоянии, то потенциал дальнейшего движения не исчерпан, он существует всегда, пока существуют стороны противоречия – движение, вернее само-движение, продолжается.

Как видим, процесс движения отрицания (отрицание – отрицание отрицания – снятие) есть перманентный процесс внутренней саморефлексии (взаимной рефлексии сторон противоречия) сторон противоречия и перманентного снятия их внутренних отрицательностей в новом субстанциональном, также внутренне противоречивом, состоянии.

Забегая вперёд, скажем, что для целей практики, анализа реальности, в детализации движения отрицания, как оно описано выше, нет необходимости. Вполне достаточно рассматривать только внешне явленные стороны субстанционального противоречия – материальное и идеальное. Анализ сути феномена отрицания, сделанный выше, необходим для более глубокого понимания сути процессов самодвижения субстанции, представляющей тождество (неразрывность в различии) своих сторон (моментов).